Было время, когда люди не имели даже понятия о "Corpus juris civilis" императора Юстиниана1. Вместо римской науки о земельном праве существовал варварский закон, где упадет стрела... Известно, что юридический памятник древних франков представлял собой записи норм обычного права. В Англии XIII столетия королевские и парламентские указы вполне уживались с местными обычаями. В условиях германского партикуляризма римский свод как источник гражданского права получил официальное признание только в конце XV столетия 2.
Царская администрация сохранила народам Сибири их туземные законы и местное управление. Но русские самодержцы не всегда доверяли тем, кто служил на далеких окраинах, воеводам, чиновникам. Оттого в 1763 году секунд-майор Щербачев получил инструкцию пресекать злоупотребления, которые часто происходили во время сбора ясака.
Любопытно, что для самой Екатерины II Азиатская Россия начиналась уже на берегах Волги. Об этом она сообщала Вольтеру во время своего речного путешествия от Казани до Симбирска. "Великая, мудрая матерь Отечества" хотела, чтобы ее считали покровительницей российских народов. Может быть, потому в комиссию для составления нового уложения императрица пригласила марийцев, башкир... Среди 34 депутатов-иноверцев оказался и наш сибирский земляк - бурят Засев.
Внук Екатерины II, император Александр, мечтал прорубить окно в Европу с помощью новых государственных актов. (Стыдно, когда тебя принимают за царя азиатских варваров!) И в самом деле, Франция гордилась Кодексом Наполеона, Англия- парламентской трибуной, а нас кое-где уже обгоняли китайцы. Правители Цинского государства понимали необходимость издания законов для подвластных кочевых народов. В 1828 году документы "Уложения Китайской палаты внешних сношений" появились на русском языке в переводе Степана Липовцева 3.
В 1819 году Александр I отправляет на Восток законоведа М.М. Сперанского. Воспитанный на идеях французских энциклопедистов, новый сибирский губернатор освободил забытый холодный край от строптивых начальников-казнокрадов. Кроме того, М.М. Сперанский заинтересовался жизнью селенгинских и хоринских бурят. Изучение обычного права забайкальских племен привело к мысли создать общий устав для управления сибирскими народами.
Новый этап в развитии степных законов начинается на рубеже XIX и XX столетий. Об этом пойдет речь в моем библиографическом комментарии. Основой для него послужили работы областника Д.Е. Лаппо "Общественное управление минусинских инородцев", "Преступление и наказание по степному праву сибирских кочевых инородцев (минусинские татары*)", статьи "Об изучении степного права" и "Обычное право сибирских туземных народностей" 4.
----------------------------------------------------------
* Татары минусинские - собирательное название родов и племен качинцев, сагайцев, койбалов и других аборигенов Минусинской котловины. Эти разнообразные этнические группы сформировались позднее в хакасскую народность.
***
Передо мной "Свод законов Российской империи повелением государя императора Николая Первого составленный". Начальный раздел "Положения об инородцах", где говорится о сибирских аборигенах, в основных чертах воспроизводит Устав Сперанского.
Изучая параграфы Свода законов, пытаюсь представить обитателей Чукотки и Командорских островов, русского европейского Севера, кочевников Ставрополья и Астраханской губернии, Степного края и Забайкалья. "Положение об инородцах" признает самобытность племен, избирательные и наследственные права туземной аристократии, особые кафтаны и т.п. Роль местного символа власти выполняло и оружие. Чукотские начальники носили, например, кортики. Однако калмыцкая полицейская стража использовала оружие для обороны от преступников: угонщиков скота, конокрадов. Князцы, тайши, тоэны, даруги, шуленги, зайсаны, а где же русская полиция?
"Законодательство о сибирских инородцах, - подсказывает нам Д.Е. Лаппо,- применяясь к условиям степной жизни, в немалой степени отразило в себе начала степного права".
Неужели минусинские номады были предоставлены сами себе? Да, могли обходиться без помощи русских властей: лечили домашний скот, тушили пожары. И жизнь под юртами словно река ("дети степей" еще страдали от наводнений) текла по давно отведенному руслу. Родовой староста - рачительный хозяин - заботился о раскладке подушной подати. Жители улуса вязали конокрадов. Русские чиновники разъясняли местной туземной администрации юридические полномочия словесной расправы - обычного суда "минусинских татар". Имперские власти охраняли государственное спокойствие. Разве можно допустить бунт! А если вы, к примеру, фальшивомонетчик или совершили намеренное убийство, тогда снова, господа, русский суд идет, и степное (обычное) право ему не указ.
Правительство твердо заявляло о том, что будет защищать инородцев от эксплуатации. Закон предоставлял коренному населению "... свободу заниматься скотоводством, земледелием и местными промыслами..." и запрещал "русским самовольно селиться на землях, во владение инородцам отведенных". Губернские власти должны были подумать о том, как оградить номадов от незаконных поборов.
"Степное право, по выражению Д.Е. Лаппо, знает почтенную историю". Действительно, русские впервые увидели киргизов* в первом десятилетии XVII века. Воины "белого царя" застали на берегах Енисея и Абакана тюрко-монгольский бытовой уклад. Но истоки степного права уводят меня еще дальше... Не поддаются простому описанию фантастические размеры и богатства золотых империй от Желтого моря и до берегов Волги.
Д.Е. Лаппо упоминает о великой Ясе Чингис-хана. Этот закон стал для кочевых народов естественной нормой права. Степные империи пользовались юридическим актом Темучина для поддержания внутреннего и внешнего мира. По известным причинам, великая Яса повлияла на идеи московского самодержавия. Русские позаимствовали у Золотой Орды поголовную подать, ямскую повинность, тарханные грамоты и многое другое. Приемы управления Джучиева улуса московские князья и воеводы стали распространять на своих данников.
В 30-е годы XVII столетия на просторах Центральной Азии возникает Джунгарское государство. В 1640 году на съезде ойратских князей было принято Великое уложение ("Цаанджийн-бичиг"). Источником степного законодательства послужило обычное право, Яса Чингис-хана, а также грамоты и ярлыки монгольских правителей позднейших времен.
"В долине Южного Енисея, - отмечает наш краевед, - сохранились интересные памятники степного права: писаницы Абаканская и Шалаболинская. На отвесных утесах, на видных и защищенных местах, начертаны надписи, предмет которых составляют ханские указы половины или конца XVII века".
Не последнюю роль в истории степного права сыграл и русский общественный уклад. Откройте московские Судебники и загляните в Соборное уложение царя Алексея Михайловича. Вам придется изучать распоряжения туземных и русских властей. Потребуется искать оригинал памятника или архивного документа. Вот подлинный тюрко-монгольский обычай или российский закон, а вот здесь - ловкая выдумка!
Обычное право степных народов в одном ряду с Кодексом Наполеона, византийским сборником Гарменопула, Прибалтийским (остезейским) гражданским правом и мусульманским Шариатом.
--------------------------------------------------------------------------------
* Киргизы енисейские - этнос Южной Сибири. Они создали и возглавили политическое объединение из местных племен в долине Среднего Енисея.
--------------------------------------------------------------------------------
* * *
Удивительным образом началась политическая и деловая карьера Дмитрия Евдокимовича Лаппо. 1885 год. Сибирь. Будущего судью и прокурора отправили в административную ссылку по "киевскому делу" народовольческого кружка 5. В 1905 году Д.Е. Лаппо вступает в конституционно-демократическую партию. Теперь красноярский юрист защищает права сибирских аборигенов как журналист и оратор. Адвокат минусинских номадов - последовательный сторонник кодификации обычного права. Д.Е.Лаппо доказывает, что потребность в изменении законодательства вытекает из самой жизни. Так, в статье "Об изучении степного права" он ссылается на материалы аскизского схода. В конце 1905 года князцы, старосты, родовичи улусов и стойбищ обсуждали земский проект. В их постановлении говорилось, что "все судебные дела об инородцах решаются на основании инородческих законов и обычаев", а "для составления и затем пересмотра уложения инородческого обычного права через каждые три года созываются съезды инородцев".
Д.Е. Лаппо не разделял сентиментальных и оптимистических взглядов на местное самоуправление. Ведь реформа Сперанского только окрылила Сибирь надеждой. Бюрократической канцелярии приходилось не раз выслушивать и такие упреки.
"80 лет прошло со времени закона Сперанского о составлении и издании инородческих законов, - страстно заявлял красноярский юрист в одной из статей, - а высшая правительственная власть в крае делает экскурсии в ученые сочинения о разных народах для того, чтобы вывести заключение о существовании или отсутствии того или другого правового института у сибирских кочевых народов вместо того, чтобы обратиться за нужными сведениями к самим управляемым, к сибирским инородцам".
Сам Дмитрий Евдокимович Лаппо изучал правовые обычаи качинцев. Свои практические наблюдения за жизнью степных родов дополнял научными открытиями. Он много работал в фондах Минусинского музея.
Итак, официальный закон охранял пастбища и угодья номадов от самовольных захватов. Почему же русские колонисты по-прежнему сеяли хлеб и строили избы у подножий мифических гор? На основании какого указа они становились единственными обладателями рыбных озер и сенокосных лугов? Наши землепроходцы воспринимали туземца как человека "второго сорта". Предрассудки времен Ермака Тимофеевича сохранились до самого конца XIX века. Степняки жаловались администрации Енисейской губернии на полную безнаказанность крестьян и казаков Минусинского края. Архивные документы той поры уличают соседей хакасов в самоуправстве: браконьерстве, лесных порубках, захватах охотничьей добычи и т.п. И еще одна история с географией...
Озеро находилось по закону "в бессрочном общественном пользовании инородцев". Но поскольку озеро минеральное, то рано или поздно оно превращалось в объект горного промысла. Верховным собственником земли являлось государство, а, следовательно, древними владениями кочевников распоряжалась теперь казенная палата. Однако эта государственная организация имела еще право сдавать озеро в аренду. После такой сделки о старых хозяевах старались уже не вспоминать.
"Само собою разумеется, что отдача с торгов соляных источников влечет за собою прилив на инородческие земли русского населения.., - писал Д.Е. Лаппо о подобных казенных операциях. - Таким образом в значительной степени ослабляется сила правила, воспрещающего русским самовольно без условий с инородцами селиться на их землях. Неудивительно, что русские все более и более врезываются в инородческие земли, захватывая последние и все более и более суживая пастбища, покосы и воды инородцев".
Даже те чиновники, которые пытались искренне помочь номадам, легко попадали впросак. Эти европейские цивилизаторы не разбирались в степных обычаях, а законы, административный опыт, юридическая практика вступали друг с другом в противоречие.
Известно, что имперские власти охотно предоставляли кочующим родам права русских крестьян. Но при этом губернские и окружные чиновники стремились во что бы то ни стало увеличить процент "сельских обывателей". В погоне за цифрами нарушали закон, который, напротив, оставлял "детям степей" незыблемое право на выбор: пахать землю или оставаться по-прежнему скотоводом. Получив на бумаге "оседлых инородцев", их стремились обязательно приписать к русским волостям. А совсем рядом давным-давно сеяли хлеб так называемые обрусевшие татары. Однако местная администрация по забывчивости или незнанию относила этих сибирских крестьян к "оседлым инородцам". С другой стороны, в Минусинском крае жили русские семьи, которые наряду с хлебопашеством занимались кочевым скотоводством.
Д.Е. Лаппо говорил о необходимости сохранять и развивать традиционный экономический уклад хакасов.
"Кажется, по отношению к инородцам никогда не умирали способы Московской Руси, посредством которых добывалась землица для Великого Государя, - отмечал исследователь. - Забывается, что нынешние инородцы такие же верноподданные русского императора, как и "природные" обыватели русского государства, что обеднение инородцев, сокращение или уничтожение их скотоводства и коневодства вредно отражается на интересах самого государства, так как и в настоящее время они являются лучшими знатоками местных условий..."
Д.Е. Лаппо не переставал восхищаться способностью минусинских номадов к домовитости. Но как же оценить ту вечную зависимость инородных управ от официальных учреждений? И потому не случайно взоры сибирского областника обратились к сходу, где традиции русского управления были гораздо слабее. Из его работ мы узнаем о таких должностях, как тязел, эсаул, старшина, десятник. Это- сборщики податей, представители благочиния и порядка в улусах.
В смутные годы Дмитрий Евдокимович Лаппо был красноярским прокурором. После гражданской войны ни в каких политических организациях не состоял, а занимался педагогической деятельностью. Несколько лет подряд красноярские власти привлекали опытного чиновника для юридических консультаций. Д.Е. Лаппо по-прежнему оставался патриотом края. Чтобы убедиться, достаточно прочесть его статью "Обычное право сибирских туземных народностей". Продираясь сквозь тернии "революционной законности", бывший царский судья пытался остановить бездумную "советизацию" Крайнего Севера.
В 1906 году Д.Е. Лаппо заявлял на всю Российскую империю: Томскому университету необходимо создать кафедру степного права с отделением тюрко-монгольских языков. Его кадетская мечта не сбылась.
"При царском режиме формализм и политические соображения служили препятствием к осуществлению этой задачи,- писал он в 20-е годы. - Для Томского и Иркутского университетов в настоящее время не должно быть препятствий для включения в число изучаемых дисциплин и степного права. В Томском университете может быть уклон в сторону изучения Шариата, а в Иркутском - в сторону изучения влияния ламаизма на степные законы и обычаи сибирских туземцев. Не меньшее политическое значение имеет учреждение таких кафедр. Иркутский университет привлечет в свои стены монгольскую молодежь, тяга тюрко-татарской молодежи будет к Томскому университету".
Глас вопиющего в пустыне.
... Разбирая архивные дела, я обнаружил документ с рукописными заметками Дмитрия Евдокимовича. То была анкета местного Географического общества за тридцатые годы. Какой-то смертельной усталостью и тревогой веяло от этих пожелтелых страниц. Заполняя биографический лист, престарелый краевед напомнил, что является по-прежнему специалистом в области туземного и административного права. В другой графе Дмитрий Евдокимович пометил: "Интеллигент.., имущества не имею.., ныне безработный" .
На старом красноярском кладбище, недалеко от церковной стены, покоится прах Дмитрия Евдокимовича Лаппо.
Примечания
1. Свод гражданского права (лат.).
2. Около ста лет тому назад историк-юрист В.М. Нечаев отмечал: "Хотя слово закон (или поконъ) известно первоначальной летописи, но в смысле однозначущем с терминами "нрав, преданья, обычаи, пошлина" (как в средневековом западноевропейском праве слово lex обозначает не закон, а обычай)".
3. "Уложение Китайской палаты внешних сношений" ("Лифаньюань цзэ-ли"), изданное в 1818 году, считается одним из важнейших источников по истории монгольского народа.
Липовцев (Липовцов) Степан Васильевич (1770-1841) - сотрудник русской духовной миссии.
4. Одна из работ Д.Е. Лаппо "Общественное управление минусинских инородцев" (1904 г.) была издана в Томске, другая - "Преступление и наказание по степному праву сибирских кочевых инородцев" (1905 г.) опубликована в Красноярске. Статья "Об изучении степного права" появилась в журнале "Русская мысль" в 1906 году. Последняя из названных статей Д.Е. Лаппо относится к советскому периоду.
5. См. М. Шебалин "Киевский процесс 12-ти народовольцев" в сборнике за 1929 год под названием "Народовольцы. Восьмидесятых - девяностых". Изучая биографию Д.Е.Лаппо, я обратился к материалам Енисейского жандармского управления. В январе 1909 года в секретной папке с агентурными донесениями появилась в очередной раз фамилия нашего краеведа.
Лаппо Дмитрий Евдокимович, титулярный советник, мировой судья 3-го участка города Красноярска, гласный Красноярской городской думы, член общего присутствия Енисейского губернского правления; председатель училищной комиссии при Красноярской городской управе, преподаватель истории и законоведения в Красноярской мужской гимназии, член общественного попечения о начальном образовании; столп местной конституционно-демократической партии.
В 1888 году г. Лаппо прибыл в административную ссылку в гор.Красноярск как политически неблагонадежный; здесь давал частные уроки, женился на родной сестре политически неблагонадежного Петра Семеновича Троицкого (члена Красноярского окружного суда); в 1892 году выбыл из Красноярска в гор.Чистополь, где служил секретарем городской управы; затем вновь прибыл в 1896 году в гор.Красноярск, отсюда держал при Казанском университете экзамен по юридическому факультету, а по окончании университета вступил в 1898 году секретарем Красноярской городской управы и репетитором детей председателя Красноярского суда Н.П. Еракова. В 1900 году г. Лаппо назначен был добавочным мировым судьей при Красноярском окружном суде с откомандированием в город Минусинск для замещения мирового судьи 1-го участка Минусинского уезда, а засим утвержден был мировым судьей. В Минусинске до 1903 года у г. Лаппо письмоводителем состоял отбывший каторжные работы известный политический преступник Феликс Кон (централист) и там же в Минусинске у г. Лаппо была явочная квартира для всех политических ссыльных и местных. В 1903 году г. Лаппо переведен был в гор. Красноярск мировым судьей 3-го участка. В революционные дни, в 1905 году, г. Лаппо принимал авторитетное участие во всем движении, а в организации в гор. Красноярске учредительного собрания был главным действующим лицом.
ГАКК, Ф. 827, оп. 1, д.298, л. 48 об. - 48 а.
- Александр Арсененко