"Парламентская газета", №№132 и 136, октябрь 2007 года, под названием "Машина по производству капиталов"
ОТ АВТОРА:
В 90-е годы прошлого века мне довелось быть руководителем небольшого предприятия с названием "СибБИС", сиречь - Сибирское бюро интеллектуальной собственности. И примерно в то же время мы с друзьями организовали общественную организацию "Евразийский проект". Много воды в Енисее утекло с тех пор, но у меня в памяти осталась цепочка смыслов, связывающая проблемы интеллектуальной собственности с теорией евразийства. Возможно, связь таковая существует не только субъективно в моем уме, но и объективно - в реальности, ведь не случайно же евразийское движение, созданное интеллектом серьезных ученых, сегодня стало формообразующей силой на пространствах Евразии.
НАЧНЕМ С «ПОЧЕМУ?»
Знаете ли вы, почему это яблоко такое красное и такое сладкое? О причинах цвета и вкуса люди тысячелетиями даже не задумывались, но зато умели осуществлять селекцию плодовых деревьев и с аппетитом поглощали сладкую мякоть прекрасного фрукта. Только недавно биохимики разобрались с сахарозами-фруктозами, витамином С и генетическими цепочками... Так и в экономике: вся она соткана из человеческих поступков, ярких страстей и драматических ситуаций, но причины и механизмы конкретных экономических явлений внешне не видны - только сила научного анализа позволяет выявлять их, чтобы потом уже сознательно использовать на практике.
Хотя, по правде сказать, и научный подход не всегда гарантия успеха. Хрестоматийный пример: Карл Маркс доказывал, что капиталистический способ производства исчерпал себя, однако какие-то факторы бородатый пророк не учел, а в результате - ошибся. Так и остается капитал до сих пор проблемой для теоретиков. Всемирно известный современный аналитик Эрнандо де Сото, автор книги «Загадка капитала» задается вопросом: почему страны третьего мира бедны, даже если владеют природными богатствами, а другие - не столь богатые ресурсами - вдруг делают беспримерный скачок и оказываются на вершине глобальной пирамиды?
И ответ, в общем-то, понятный: здесь даже вузовские марксисты правду говорили - КАПИТАЛ это не просто богатство, это - общественное отношение. Иными словами, мало сундук с золотом иметь, надо уметь грамотно распорядиться кладом. А если рассуждать не на уровне кошелька, а в масштабах страны: для того, чтобы некий актив стал функционировать как капитал надо создать соответствующую правовую среду, правильную нормативную инфраструктуру, отладить финансовые механизмы, превращающие экономику в динамичную саморазвивающуюся систему. Де Сото пришел к верному выводу, что все дело в неоформленных юридически правах частной собственности, которые поэтому не могут выступить на рынке в формах, принятых для обмена - закладные, залоги, чеки, сертификаты акций, простые векселя, облигации, контракты и т.п. Так что дело надо начинать с инвентаризации всех прав на движимость и недвижимость с выдачей свидетельств на право владения - правильных, настоящих, окончательных. Юридическая подоплека экономических форм - это тоже старая истина, с давних лет известная: скажем, там, где по закону единственным наследником считался первенец - родовые богатства преумножались, а там где наследство полагалось делить - возникали феодальные распри и разорение. Тем не менее, Эрнандо де Сото, судя по всему, также не учитывает некие факторы, иначе бы в его родном государстве Перу и в других странах, следующих его советам, наблюдался бы капиталистический взлет. Вместо этого там наблюдаются толчки иного типа.
Перуанский мыслитель, конечно, не виноват в землетрясениях, но вот спешить с изданием своих непродуманных идей тоже не стоит: был уже один автор «Капитала», от рецептов которого многим странам не поздоровилось... Впрочем, хватит резонерствовать - мы взялись за статью вовсе не для того, чтобы вести критику критической критики. Наша цель - попытка разрешить загадку, обозначенную в заголовке. И пусть до расшифровки алхимических формул и генетических цепочек нам еще далековато, но, надеемся, нижеследующие рассуждения позволят российским экономическим садовникам сделать выбор в пользу плодовитых деревьев и собрать хороший урожай яблок.
ПОПРОБУЙ, ОЦЕНИ!
В Сети на одном из форумов клуба оценщиков некий "Новичок" воззвал от отчаяния: "Коллеги! Помогите! Оцениваю нематериальные активы на военном заводе. Сравнения - нет (все закрыто). Доходного тоже нет (по той же причине). Есть авторские свидетельства на военные разработки, которые кроме флота нигде не применяются, но патентами они не оформлены. Цель оценки - выявление нематериальных активов и постановка их на баланс при преобразовании из государственного предприятия в ОАО (с полным госпакетом акций)".
Оценщики - люди добрые и, немного пококетничав, специалисты стали наперебой давать дельные советы. Попутно выяснилось, что авторские свидетельства, которые требовалось "Новичку" оценить, все засекреченные - чтобы их посмотреть, нужен допуск 4 группы ФСБ (у него такой вроде бы имелся). А сама задача о выявлении и оценке секретных нематериальных активов возникла, дабы изобретения не ушли по дешевке налево - на этот счет, оказывается, "государство издало указивку". Однако указывать и требовать - одно, а найти "то не знаю что" - совсем другое. В клубе оценщиков начался спор: то ли надо авторские свидетельства переводить в патенты и в качестве оценки брать затраты по оформлению, то ли надо со специалистами выявлять "стоящие изобретения" - поднимать бумаги, отражающие процесс разработки. А, может, все эти изобретения вообще не имеют рыночной стоимости, раз засекречено все? Но как же быть тогда с иностранными шпионами, которые шныряют вокруг нашего ВПК и норовят купить чертежи какой-нибудь торпеды? От детективов спорщики перешли к философским басням: во что оценить булыжник на дороге, если наверняка найдется пронырливый Ходжа Насреддин, который найдет глуповатого визиря, которому "впарит" сию каменную стоимость? Потом пошли сетования на несовершенство законодательства РФ, разговоры о том, что государство само нарушает свои же законы, и что лучше вообще не подряжаться с оценкой там, где ФСБ и все прочие "сикрет сервис". В конце концов, ветку форума закрыли, и задача с оценкой НМА стала еще более таинственной. Кстати, общее название той рубрики на форуме - "Охрана, учет и оценка объектов интеллектуальной собственности".
Описанный достославный спор проходил в Сети два года назад, а совсем недавно по информационным каналам широко разошлось высказывание аудитора Счетной палаты РФ Сергея Абрамова, мол, если правильно произвести учет нематериальных активов, то капитализация нашей страны может возрасти почти на четверть. А для этого необходимо провести полную инвентаризацию результатов интеллектуальной деятельности. Сейчас же, нематериальные активы не только неправильно оценены, но и вообще толком нигде не учитываются. В финансовом выражении их стоимость на всю Россию - около 70 млрд рублей, а за рубежом в одной только корпорации Airbus этот показатель составляет 11 млрд евро. Причем свои ноу-хау не ценят не только государственные учреждения, но и госкомпании. Так, стоимость нематериальных активов "Сбербанка" равна 60 млн рублей, а банка Credit Swiss в пересчете на рубли - 260 миллиардов. В развитых странах, по данным Счетной палаты, нематериальные активы составляют 30-35% общей капитализации государств, а в компаниях этот показатель может доходить и до 70%. "Пока мы не вовлечем имеющуюся интеллектуальную собственность в экономический оборот, мы не выйдем на инновационный путь развития", - убежден аудитор. С этим можно согласиться, но вызывает сомнение прописанный рецепт - инвентаризация результатов интеллектуальной деятельности и "создание государственного реестра интеллектуальной собственности". Согласитесь, это напоминает совет мудрого перуанца о полном и всеобщем юридическом оформлении всех прав собственности. И что мы получим, если армия оценщиков, ангажированная бюрократами, начнет учитывать НМА по цене бухгалтерских расходов на оформление патента? Пусть аудитор счетной палаты заявляет, что нематериальные активы, объекты интеллектуальной собственности, в России недооценены в разы из-за чего страдает капитализация страны в целом. Но позволительно спросить: о какой капитализации он ведет речь? Попробуем разобраться.
Слов нет, тема о капитализации нынче в моде. И об интеллектуальной собственности сейчас заговорили всерьез. Тут, вообще, для любителей порассуждать - поле непаханое, ведь одних только терминов сколько: "интеллектуальная собственность", "интеллектуальный капитал", "нематериальные активы", "неосязаемые активы", "информационный капитал", "экономика знаний", "информационное общество" и т.п. Одни понятия взяты из сферы бухгалтерского учета, другие - из маркетинга, третьи - используются экономистами-теоретиками, четвертые, вообще, пришли из футурологии. Однако мы здесь, вопреки стандартному условию "определиться в терминах", не будем затевать игру слов. Лучше посмотрим, как и где нематериально-неосязаемые активы выходили на первый план и что при этом происходило.
ПУЗЫРИ НА ВОДЕ ИЛИ ЗАКВАСКА В ТЕСТЕ?
Если внимательно исследовать финансово-экономические технологии в области капиталообразования, которые использовались в Японии 70-80 годов и в США во второй половине 90-х, можно без труда обнаружить, что взрывной рост капиталов этих стран был вызван именно оценочными и бухгалтерскими нововведениями. Инновации способствовали преобразованию продуктов интеллектуальной деятельности в нематериальные активы (НМА) чрезвычайно высокой стоимости с их дальнейшей конвертацией в акционерный и финансовый капитал.
Первыми масштабную капитализацию НМА провели японцы в 70-80 годах. Именно она, а не всякие там "кейрацу" или "дзейбацу", на которые ссылаются эксперты, была причиной японского экономического чуда и стремительного роста капитала. А главное чудо в том состояло, что при реальном объеме товарной массы, производимой Японией в те годы, размером в 3% от общемирового ВВП, суммарный капитал страны составлял более 40% совокупного мирового капитала. Причина столь парадоксального явления, была проста. (Все гениальное просто!)
Начиная с 60-х годов, японцы начали скупать по всему миру продукты интеллектуального труда - НИОКРы, НИРы, патенты, ноу-хау, рационализаторские предложения и т.д. Затем они оценивали их на родине по своей методике и ставили на баланс предприятий в качестве нематериальных активов уже по новой стоимости. Это позволяло им практически неограниченно увеличивать балансовую стоимость своих предприятий в результате чего в Японии, впервые в мире, стоимость нематериальных активов производственных корпораций превысила стоимость материальных, причем, в большинстве случаях многократно. Рост стоимости активов позволял корпорациям пропорционально величине новообразованных активов осуществлять дополнительную эмиссия акций, которые, в свою очередь, появляясь на фондовом рынке, выполняли функции товара. Таким образом, как бы из ничего рождалась новая товарная масса на колоссальные, по тем временам, суммы. В результате, оборот токийского фондового рынка оказался сопоставим с совокупным оборотом всех фондовых рынков мира. Для обслуживания столь большой товарной массы требовалась и соответствующая ей по объему, денежная, что открывало дополнительные эмиссионные возможности уже самому государству. Образовался цикл - корпорации создавали товарную массу в виде акций, государство эмитировало под них денежную, в результате чего возник так называемый "финансовый пузырь" способствовавший чрезвычайно интенсивному капиталообразованию, и к 90-м годам капитализация Японии достигла астрономической по тем временам цифры - 4,2 триллиона доллара. "Пузырь" раздуваясь все увеличивал капиталы Японии, его инвестиционные брызги создавали в стране самую высокотехнологичную в мире среду обитания, а налоговые отчисления наполняли казну. Богатели и корпорации и государство, соответственно, и общество.
Кто надоумил японцев сделать столь умный и прозорливый ход? Выскажем догадку. Возможно, сыграло свою роль традиционное эстетическое чувство граждан "страны восходящего солнца". К объектам интеллектуальной собственности они подошли не утилитарно, как на Западе (где все рассматривается с точки зрения возможного извлечения выгоды), а взглянули на них как на произведения искусства. В самом деле, разве не может быть прекрасным какое-либо изящное инженерное решение? Ведь оно обладает ценностью и само по себе - как художественное полотно или каллиграфия на рисовой бумаге, вне зависимости от того, будет ли использовать кто-то данное изобретение для выпуска продукции. (Аналогично, например, воспринимается японцами запись партии в го, сыгранная каким-либо мастером сотню лет назад, а ведь шашки, расставленные на доске, даже гениально расставленные, вряд ли способны принести денежную выгоду.) Другим важным толчком были рекомендации лауреата нобелевской премии Василия Леонтьева - автор методики составления межотраслевых балансов "затраты-выпуск" был потом награжден в Японии самым почетным орденом - Восходящего солнца. Леонтьев гордился этим и подчеркивал, что наибольшее профессиональное удовлетворение он испытывает, консультируя японцев. И в самом деле: если баланс находится в равновесии, то разве так уж важно, что записано в актив - что-то материальное или нечто неосязаемое? Ведь и сам баланс - тоже вещь нематериальная.
Конечно, на первый взгляд создается впечатление, что вышеописанная схема напоминает фокус: мы записываем на баланс нечто эфемерное, потом под эту эфемерную стоимость выпускаем акции, эмиссия их позволяет получить на счет предприятия уже реальные деньги, которые потом инвестируются в конкретное новое производство - в том числе и с использованием поставленных на баланс изобретений. Причем круговорот происходит под эгидой государства, которое поощряет выпуском денег движение искусственно создаваемой акционерно-товарной массы. Да, конечно, подобные схемы напоминают спекулятивные пузыри, с которыми на Западе борются, начиная с 17 века, когда в Голландии в роли акций, чей курс баснословно раздувался, выступали луковицы тюльпанов. Но можем ли мы характеризовать негативно японскую методику, если она дала в целом позитивный результат?
Волна цунами финансового капитала сначала спровоцировала экономический всплеск внутри Японии, а потом захлестнула остальной мир, который к концу 80-х годов ощутил реальную опасность того, что все на свете будет скуплено японцами. И тогда были приняты меры по сдерживанию: Японию принудили подписать "Договор Плаза" и "Луврское соглашение", условия, которых предписывали ей остановить процесс капиталообразования. Но, объем капиталов созданных за предыдущий период на основе финансовых технологий был столь велик, что хотя они с 1990 года практически не растут, Япония и сегодня продолжает оставаться крупнейшим в мире кредитором.
Таким образом, эти пузыри оказались отнюдь не мыльными радужными миражами, а, скорее уж, забродившей закваской, позволившей экономическому тесту подняться и созреть. Дело не в методике, не в финансовой технологии, которая сама по себе не может быть плохой или хорошей, а в том для чего она используется экономическими субъектами - для алчного обогащения и обмана или для целенаправленного инвестиционного процесса, основанного на инновациях.
ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПРОРЫВ
О том, что данная методика западными экономическими кругами была воспринято положительно, свидетельствует опыт США. Остановив процесс капиталообразования в Японии, американцы с начала 90-х годов существенно усовершенствовали методику и успешно внедрили ее у себя. Успеху способствовало то, что как раз в это время началось массовое распространение персональных компьютеров, которым требовалось все возрастающее количество программных продуктов. Вскоре появилась и всемирная сеть Интернет, значимость которой для развития компьютеризации трудно переоценить. Прогресс компьютерной техники потребовал новых научно-технических разработок, а программное обеспечение представляло в чистом виде интеллектуальный информационный продукт. Кроме того, американцы существенно расширили сферу понятия "нематериальные активы" - подвели под это все, что сегодня именуют "гудвилл". Это позволило американским корпорациям с минимальными издержками многократно увеличивать свою балансовую стоимость, в результате чего уже к середине 90-х годов США обошли Японию по уровню капитализации, и в последующие 5 лет (с 1995 по 2000 год) кратно увеличили объемы своих капиталов. При этом, как и в Японии, свои капиталы они создавали на фондовых рынках, а там - с появлением Интернет-трейдинга - суточные обороты достигли триллионных сумм. Особо впечатляли показатели фондовых рынков США и в первую очередь NASDAQа, почти на порядок превзошедших по объему продаж токийскую биржу, что позволило США в течение короткого промежутка времени - с 1995 по 2000 гг. удесятерить уровень своей капитализации и стать доминирующей в мире державой. Причем, как и в Японии, основу новообразованных капиталов составили именно нематериальные активы. К примеру, Microsoft на пике своей капитализации (февраль 2000 года) оценивался более чем в 550 млрд. долларов, тогда как балансовая стоимость его материальных активов составляла лишь 16 млрд.
Из вышесказанного следует, что два государства - Япония и США, совершившие в двадцатом веке самые быстрые и большие экономические скачки, добились своих результатов в основном за счет нововведений в финансовой сфере. Внедрение новых финансовых технологий позволило им создать внутри своих стран условия, способствующие интенсивному образованию капиталов в больших объемах и с низкой себестоимостью, которые, хлынув во все остальные сферы хозяйствования, стимулировал их развитие. Следует особо отметить два фактора: первый, - что основные капиталы в этих странах рождались на фондовых рынках в виде своеобразных финансовых "пузырей", и второй, - что основу этих капиталов составили нематериальные активы. Последнее - совершенно новое веяние в мировой экономической практике и, как мы видим, именно здесь скрыт ключик, открывающий дверь в сокровищницу - не виртуальных, а вполне реальных богатств.
Возможно, это и есть первая ласточка нарождающейся информационной экономики, в которой функции товара будет выполнять информация, где будут накапливаться (аккумулироваться) огромные объемы формализованных и структурированных информационных ресурсов обладающих уникальными характеристиками капитала. Но не будем забегать вперед. Лучше присмотримся к некоторым деталям, описанного выше процесса, и подумаем, как и что из всего этого можно использовать в экономике современной России. Это тем более важно, поскольку эстафетная палочка НМА, совершив путешествие из Азии в Америку, возвращается в Европу: показатель этого - в апреле текущего года рыночная капитализация европейских фондовых рынков (включая Россию) впервые за последние 50 лет обошла капитализацию рынков США и составила 15,8 триллионов долларов против 15,7.
РАСКРЫТИЕ ТАЙН И ПОЛНОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Конечно, все обозначенные здесь процессы шли в окружении разных экономических событий, на фоне изменяющейся геополитической обстановки, они осложнялись многочисленными мелкими и крупными переменами (одно только крушение "железной стены" чего стоит!), сопровождались яркими манифестациями и громкими заявлениями. Но, поверьте, подоплекой всех мировых экономических перемен было именно это: то есть расширенный процесс капитализации нематериальных активов, приводящий к производству инвестиционных ресурсов - сиречь капитала. И мы просто не замечаем, что именно этот парадоксальный факт кроется за множеством очевидных явлений. Мы обычно ищем другие - более понятные и ясные объяснения.
Недавно журнал "Эксперт" (№27, 16-22 июня) опубликовал подборку статей про инновации в жилищном строительстве. Один из материалов назывался "Передовой японский опыт". Там с уважением рассказывалось, как много средств японские строительные корпорации вкладывают в НИОКР, что, действительно, выглядит выдающимся достижением ввиду традиционной консервативности стройотрасли. Но, что заставляет японцев делать это? Неужели, как считают эксперты, причиной всему закрепленное в национальном законодательстве Японии требование к строителям непременно инвестировать часть дохода в научные разработки? Директива такая, наверное, дала толчок, но без действенного финансового механизма никакого видимого прогресса не случилось бы. Однако достаточно было объяснить руководителям и их бухгалтерам, что любая новация может оцениваться выше чем затраты на нее, да она еще приведет и к приращению капитала, что будет правительством всенепременно приветствоваться... И процесс пошел! Пошел по нарастающей, принимая, иногда, причудливые формы.
Как-то в журнале "Наука и жизнь" был опубликован рассказ о японском архитекторе, который додумался сконструировать съемную опалубку с рельефом, имитирующим структуру дерева. Новация позволила придавать стенкам из голого бетона приятный для глаза вид. За рамками трогательного сюжета остался экономический секрет: древеснообразная съемная опалубка была запатентована, оприходована как объект интеллектуальной собственности, и стала базой повышения капитализации данной строительной фирмы. А ведь вариантов рельефов для опалубки можно придумать множество! Так, благодаря умной придумке, предприятие получило источник неограниченной капитализации.
И данный механизм уже действует повсеместно. Вслушайтесь, например, в рекламу пластиковых окон. Вам не кажется странным, что у этого достаточно просто устройства столь много странных модификаций - тут и число внутренних камер варьируется, и виды профилей, и отражающие покрытия, и закачивание инертного газа неизвестно куда и зачем... Будьте уверены - развитие технологии пластиковых окон будет продолжаться и впредь, ведь каждое мельчайшее технологическое изменение, которое можно трактовать как улучшение - это инновация, которая становится нематериальным активом фирмы-производителя.
В строительной отрасли много еще простора для творчества: придумывай варианты арматуры, марки бетона, виды теплоизоляций, а про отделочные материалы можно и не вспоминать. Особая область - так называемый "умный дом", оснащение компьютерной автоматикой какого-нибудь коттеджа или небоскреба. Тут обнаруживается еще более обширное поле деятельности, ведь мы оказываемся в сфере компьютерного программного обеспечения, где изменение одного знака в строке дает возможность создать целую коробку нового софта. Здесь, кстати, таится и еще одно - побочное - следствие, анализируемого нами финансового механизма. Дом - вполне осязаемый и солидный объект, вдруг стал симбиозом материального и нематериального, причем, стоимость последнего может составить немалую часть оценочной стоимости объекта недвижимости. А это позволяет получить сверхвыгоду, если "умный дом" становится залогом при получении кредитного ресурса.
Раз уж зашел разговор о банках, заглянем и сюда. Вы обращали внимание на чрезмерное обилие различные услуг, инструментов, карточных, депозитных, ипотечных и прочих программ, которые предлагаются финансовыми учреждениями? Одним манером кредитуют молодых людей, другим - пенсионеров, одни депозиты для молодоженов, другие для VIP-ов. А иногда, не мудрствуя лукаво, менеджеры-финансисты просто придумывают разные имена практически одинаковым банковским продуктам, варьируя максимумы-минимумы взносов, сроки и проценты. Зная секрет капитализации, вы теперь без труда поймете, зачем это все делается. Да, так оно и есть: каждый подобный продукт - это отдельная компьютерная программа, то есть - нематериальный актив, созданный внутри организации и повышающий капитализацию банка в той мере, в которой это позволяют делать нормы финансового приличия. (Кстати, если созданный внутри фирмы программный продукт удается продать кому-то еще, сие резко отражается на его оценочной стоимости. Чем активно и начали пользоваться западные фирмы, продвигающие на наш рынок различные информационной системы - ERP, BI, CRM... Говорят, что эти программы влияют на рост капитализации компании… Впрочем, это особая тема для долгой дискуссий. Даже на Западе кое-кто заявляет: "IT Doesn`t Matter" - название нашумевшей статьи Дж. Карра.)
Возможно, у читателей возникло впечатление, что мы рассказываем о превращенных формах НМА с неким неодобрением, как бы уличая в чем-то действующих экономических субъектов. На самом деле нет. Мы относимся к таким инновациям с полным пониманием и одобрением. Мы видим, что иного пути нет и анализируемый здесь механизм мощно работает на пользу экономике и людям. Просто нам с вами надо понять его объективную необходимость и найти для его работы наиболее эффективный режим.
Но понимание всего этого приходит не безболезненно. Вот, например, что происходило совсем недавно в банковской сфере России. Уважаемая газета "КОММЕРСАНТЪ" № 222(3553) ОТ 28.11.2006 в конце прошлого года опубликовала статью с громким названием "ЦЕНТРОБАНК ОТКРЫВАЕТ ДОРОГУ МОШЕННИКАМ". Оказывается, ЦБ теперь разрешил альтернативные виды капитализации банков - "с применением "серых" схем", а кроме того он снимает ограничения на пользование средствами, что поступают в ходе проведения допэмиссии акций. Журналисты пишут: "Поправка, снимающая ограничения по использованию средств от допэмиссии, позволяет банкам вновь использовать схемы искусственного раздувания капитала. Отмена ограничения несет риск возврата к тому, с чем так активно боролись".
И в самом деле, борьба была еще та! Вот, например, заголовок одной из статей 2003 года - "Банкиры попались на дутых капиталах". Тогда ЦБ активно вел проверки и карал тех, кто нарушал жесткую инструкцию о методике расчета капитала. Но самое интересное, среди провинившихся находились такие, кто доказывал, что они имеют право вычислять свой капитал, беря в расчет и "ненадлежащие активы". В ответ у государственных мужей находились устрашающие выражения вроде "раздувают капитал фиктивными деньгами", "используют незаконные схемы", раздавались требования "сделать борьбу с раздувателями более эффективной". Но, как видим, победили-то как раз нарушители инструкций - признано, что пора принимать меры для "увеличения капитализации банковской системы, что впоследствии может опосредованно пригодиться банкам при проведении IPO".
Кстати, ныне ЦБ разрешил банкам вносить в уставной капитал до 50% неденежными активами, например, зданиями, принадлежащими банку. Это возвращает нас вновь к проблемам строительной отрасли и значимой роли нематериальных активов в цене недвижимости. Любопытный исторический факт: в 1913 году Нижегородский банк пригласил художника Ивана Билибина расписать фресками стены и потолок операционного зала. Был, значит, и тогда какой-то механизм, заставлявший прижимистых финансистов ценить нематериальное. Так что, быть может, современные НМА-инновации - это просто хорошо забытое старое. Вдруг выяснится, что и бухгалтерскую значимость нематериальных активов первыми открыли вовсе не японцы? Упомянутые фрески великого художника до наших дней не дошли. Зато эмблемой ЦБ РФ стал двуглавый орел, придуманный Иваном Билибиным - танцующая сказочная птица красуется на монетах и банкнотах современной России.
НЕУКЛОННО ПОВЫШАТЬ КАПИТАЛИЗАЦИЮ!
Итак, лед тронулся. Роль нематериальных активов в капитализации предприятий наконец-то формально признана на самом верху - в Центральном Банке РФ. Далее, в ходе становления российского фондового рынка (концепция этого развития принята правительством совсем недавно) начнет работать во всю мощь и механизм закачивания инвестиционных ресурсов. Страна уверенно движемся по пути Японии, США и Европы.
Однако неясности пока остаются, и остается их много. Любопытное идеологическую риторику встретили мы как-то в одной статье: "Повышение капитализации компании увеличивает вес предприятия, превращая его в сильного игрока на рынке. Что может стать инструментом повышения капитализации? В первую очередь это анализ состояния материальных активов компании. Однако на сегодняшний день материальные активы вряд ли можно считать эффективным инструментом - степень износа основных фондов в РФ значительно превышает аналогичные показатели развитых стран. В условиях высокой конкуренции рынок строит свою политику уже на основе нематериальных ценностей. В сложившейся ситуации возрастает роль нематериальных активов компании." Эти осторожные оговорки отражают сохраняющуюся до сих пор предубежденность: будто нематериальные активы - это некий волк в овечьей шкуре. Что же дает пищу для детских страхов?
В том, что неосязаемые активы в экономике существуют объективно, никто не сомневается. Во-первых, интеллектуальная собственность включает объекты, ценность которых и право собственности на которые - защищены законом. Во-вторых, нематериальные активы - точно зафиксированная бухгалтерская категория, в которую что-то всегда вписывается независимо от суммы оценки этого что-то. В-третьих, неосязаемый капитал явно обнаруживается, когда имеется разница между рыночной капитализацией предприятия (стоимостью его акций на фондовом рынке) и стоимостью его материальных активов. Все это, повторим, признается всеми. Однако безысходные сомнения начинаются, когда встает вопрос об оценке НМА. Кто, как и каким образом должен оценивать эти активы? Комментируя недавнее решение ЦБ, о котором выше шла речь, один из экспертов заявил, что это открывает банкам возможности для злоупотреблений, поскольку многое зависит от мнения оценщика. Вот, оказывается в ком корень бед!
Недавно в Красноярске проходил съезд Строителей Сибири, и один из авторов данной статьи имел счастье пообщаться с директором Республиканского НИИ интеллектуальной собственности В.Н. Лопатиным. В разговоре доктор юридических наук отметил, что с оценкой интеллектуальной собственности в России "полный завал", что понимающих суть дела экспертов-оценщиков в стране единицы, а стандарты оценки ИС еще только разрабатываются - обсуждение вопроса начнется в сентябре. Но так ли все плохо? И нужно ли вводить тут какие-то государственные стандарты, если даже в строительстве решено избавиться от стандартных рамок ГОСТов и ограничиться техническими регламентами? Так и здесь: если можно свободно запустить процесс капитализации НМА, то зачем придумывать искусственные препятствия там, где их нет?
Но, допустим, оценщиков появилось много, а стандарты выработаны - кому станет легче? Даже об ограничении своеволия отрапортовать не придется: даже в совсем-совсем формализованных стандартах все-таки останется огромный простор для субъективности. Более того, решили приступить к выработке стандартов, а роль оценщика в процессе оценки и реальный статус интеллектуальной собственности остаются не выясненными. Казалось бы, парадокс. Между тем, это так. Вот, например, один из самых крупных специалистов в области интеллектуального капитала А.Н. Козырев из Центрального экономико-математического института АН РФ в своем докладе "Оценка интеллектуальной собственности и нематериальных активов", написанном для Европейской экономической комиссии и координационной группы по оценке и капитализации нематериальных активов, обнаруживает множество сложнейших проблем. Скажем, мультипликативность частей интеллектуального капитала - превращение в нуль одной из них обнуляет и все остальное. Если лопается деловая репутация фирмы - обрушиваются и все достижения предыдущего этапа ее капитализации. Если вдруг выясняется, что технология не прошла нужных тестов на вредность - продукт снимают с продажи. Или другой простейший пример: лицензионный договор на пользование объектом ИС всегда подразумевает роялти и множество условий, которые оговариваются при заключении соглашения, а вот от оценщика требуется вынести оценку объекта ИС единовременно. Что же говорить про субъективность, если будущая ошибка в оценке просто задана по определению! Может быть, нам надо не инструктивно-формально ограничение субъективности в оценке НМА с помощью выдуманных методик и предписаний, а простое человеческое доверие к интуитивному пониманию сути дела профессионалом-экспертом?
Тем более, что истинная оценка НМА возникает не в отчете оценщика, а в динамике рынка. Используем одну вольную аналогию. В последнее время стало модным поверять экономическую гармонию наукой физикой, а там есть интересный методологический курьез: для того, чтобы определить наличие силового поля надо внести в эту область пространства пробное тело - заряд (иначе о существовании поля говорить нельзя, поскольку оно не наблюдаемо). Так и в случае НМА: вы априорно можете оценить их как угодно, но только рыночная капитализация позволит более менее точно определить реальную их стоимость. Так выявляется некий парадокс: для того, чтобы выпустить акции, предприятие должно оценить свои активы, в том числе и нематериальные – значит, нужна оценка. Но когда эта формальная процедура произведена и акции, наконец, выведены на рынок, мы обнаруживаем теперь вторую - рыночную капитализацию, реально показывающую цену данного бизнеса. (Интересно, что рынок в субъективности никто не упрекает, просто говорят: "Компания переоценена". И еще не факт, что здесь рынок ошибся: может, говорящий сам недооценивает роль данной компании в структуре экономического организма?)
Раз уж мы позволяем себе рискованные аналогии, проследим еще одну. На этот раз не из физики, а из области игр, что, пожалуй, к экономической жизни гораздо ближе. Все мы знаем, что такое блеф - это когда карточный игрок изображает, что у него на руках отличные карты и он уверенно повышает ставки. Если ему все уступят, он выиграет. Но ведь и обычный игрок, у которого карты по правде хорошие, поступает точно также - то есть повышает ставки, рассчитывая на выигрыш. Ситуация, на наш взгляд, точно моделирует поведение экономического субъекта, использующего НМА для повышения капитализации предприятия. Все объекты интеллектуальной собственности, все составляющие интеллектуального капитала - это козыри на руках игрока. Если он правильно оценил их силу, он выиграет и получит инвестиционный ресурс. А сила его "козырей" определяется их объективным достоинством (то, что должен выразить в своем отчете оценщик) и их относительной значимостью, определяемой тем, что именно потребно экономике и обществу в данный момент. Последнее обстоятельство и выражается в рыночной оценке. В рамках нашей модели-аналогии становится ясной и роль оценщика, и возможность его ошибки, и границы субъективизма. Одновременно, выясняется и что такое на самом деле "фиктивный капитал": ведь блефующий игрок осознает, что его карты СЛАБЫЕ и он лишь ДЕЛАЕТ ВИД, дескать, у него козыри на руках. Однако рисковость экономической игры в том и заключается, что БЛЕФОВАТЬ МОЖНО, но игрок, избравший этот путь, может плохо закончить.
Таким образом, дело не в том, что капитализация НМА - это ненастоящий капитал, что это обман, ведущий к раздуванию финансового пузыря. Нет, это нормальный и единственный путь поступательного экономического развития. На первом этапе эксперт берется оценивать объекты интеллектуальной собственности, он оценивает части интеллектуального капитала, на основе своего опыта и информации, ему предоставленной. Далее запускается процесс капитализации НМА, и в лоне действующей экономики возникают значимые инвестиционные ресурсы. И все идет как надо. Однако скептики говорят: "Вы начинаете надувать пузырь, который рано или поздно лопнет!" Мы отвечаем: "Все дело в чувстве меры - если закачать в воздушный шар слишком много газа, его разорвет, но если мера соблюдена - вы сможете подняться ввысь и посмотреть сверху на слишком осторожных."
Да, конечно, в экономике трудно определить наверняка все параметры, нужные для соблюдения меры - нам не известны ни прочность ткани воздухоплавательного прибора, ни его точный объем, ни давление газа при данной температуре, ни тем более погодные условия предстоящего полета. Так что, если вы ошибетесь, может получиться "большой барабум", как это случилось, скажем, в США при крахе "доткомов" - переоцененных ИТ-компаний. (Да и то, пострадали при этом не опытные американские игроки рынка, а "новые русские", поверившие в завышенные курсы силиконовых технологий). Но и этот урок, думается, пошел на пользу - начиная в России борьбу за ударную капитализацию, мы теперь уже знаем, что где-то впереди надо будет найти точку, где нам придется остановиться. Ясно, что этот момент наступит, когда оцененность российских корпораций примерно сравняется с аналогичными западными. Одновременно придут в соответствие с западными не только уровни доходов высших менеджеров, но и заработные платы простых рабочих. А пока этого нет, мы можем раскручивать процесс капитализации ничего не опасаясь. К тому же есть еще одно обстоятельство, помогающее России преуспеть в этом процессе. О нем - в заключении.
ЭНЕРГИЯ РОСТА
Ранее мы отметили, что процесс капиталообразования с использованием НМА - новое явление, присущее только современной экономике. И хотя внешне оно похоже на раздувание спекулятивного пузыря, оно по сути своей является совсем иным - это не средство неправого обогащения, а рычаг для раскрутки инвестиционного маховика. Мы вроде бы привели множество примеров, подтверждающих правильность сделанного утверждения. Надеемся, что кого-то убедили. Тем не менее, за кадром остался фундаментальный вопрос: что именно появилось такое в современной экономике, что позволило осуществлять такие экономические рывки? Где обнаружился ресурс для капиталистических скачков? Отвечая на этот вопрос, одни теоретики говорят об информационной экономике, другие об экономики знаний, кто-то вспоминает про креативность, про всякие синергетические эффекты и достижения организационной культуры. Не оспаривая все эти догадки, выскажем свое суждение. Возможно, кому-то нижеследующие наши мысли покажутся абстрактной софофилией, но, думается, как тема для обсуждения они сгодятся.
Помните, с чего началась эта статья? С разговоров о загадке капитала и ошибке Карла Маркса. Действительно, у капиталистической экономики, вопреки революционным ожиданиям марксистов, обнаружился какой-то скрытый ресурс. Маркс полагал, что рабочий всегда получает по стоимости своей рабочей силы, и только верхним классам капиталисты согласны уделять часть прибавочной стоимости за те или иные заслуги. Однако в ХХ веке владельцы капиталов почему-то решили и наемным рабочим, помимо стоимости их рабочей силы, платить сверх того. Получаемый нижними классами излишек привел к появлению общества массового потребления, но одновременно подстегнул инфляцию, поскольку торговля и сфера услуг также стали претендовать на частицу прибавочной-добавленной стоимости, которую получили пролетарии.
Почему же так произошло? Может, капиталистов испугали революционные потрясения. А, может быть, Западу удалось перенести фронт эксплуатации в третий мир, облегчив жизнь "своих" нижних классов. Разных факторов было много, но основной причиной, судя по всему, стало открытие природных источников энергии. Именно энергия солнца, запасенная в углеводородном топливе, помогла избавить рабочих от эксплуатации. Теперь человек уже не биологическая машина, где пережигается биологическое пищевое топливо, давая на выходе организованные разумом мышечные усилия. Теперь высокоэнергетическое топливо, извлекаемое из-под земли, превращается в разные виды энергии, производя множество полезных эффектов. Человек как биологическое существо выведен из этих процессов, за его организмом осталась только одна функция - поддерживать разумную деятельность. (Мы тут конечно, несколько идеализируем ситуацию. На самом деле освобожденный от эксплуатации человек нашел своей биологической машине много разных совершенно антиразумных применений.) Таким образом, глобальная экономика представляет сейчас, научно говоря, динамическую диссипативную структуру, возникшую на основе энергетического потока, где углеводородное топливо освобождает, запасенную в нем энергию, а та рассеивается и превращается попутно в различные материальные формы человеческого жизнеустройства. Раньше основой был энергетический поток, где высвобождалась энергия, заключенная в растительной и животной пище, а основной машиной по превращению энергии служило человеческое тело. Потом, в будущем, найдутся другие, более мощные источники энергии - за молекулярной химией лежит атомный, а потом и субатомный мир. Так что, если сами себя со света не сживем - можем существовать еще долго.
Все это, конечно, звучит гипотетично и весьма гадательно, но нам думается, можно смело утверждать, что круговорот "капитализация НМА - инвестиции в социум" раскручивается благодаря непрерывному энергетическому потоку. И если уж нашей стране достались неплохие запасы энергетического сырья, мы вправе форматировать этот поток нужным нам образом с пользой для себя. Иными словами, машина по производству капиталов должна работать на пользу России.
- Павел Полуян (Красноярск),
Анатолий Отырба (Москва).