"Красноярская газета", №61 от 19.09.2008
Комментарий депутата, редактора Олега ПАЩЕНКО:
Вот прошло 40 дней со смерти Солженицына. Душа уходит куда-то далеко-далеко. И оттуда она нас будет лицезреть и будет ощущать какими-то странными путями.
Что я думаю, когда в разговоре поминается Солженицын? Во-первых, сразу видится огромный масштаб личности. И хорошо, что Матушка-Россия может родить и великолепного физика и замечательного жулика и великого полководца, гениального актера, изувера, философа, писателя, даже маклера... Россия-мать создает такие фигуры – ахнешь! А потом смотришь на дела, плоды.
Солженицын, на мой взгляд, если коснуться отрезка его жизни на Земле, не попал. Он оказался не в своих санях. Он и в роли писателя выступил неплохо, но он не писатель. Как мог быть великим сыщиком Достоевский, от его внимания не ускользали самые тонкие психологические нюансы. Куда там Шерлоку Холмсу! Или Лев Толстой – это кафедра, указка, мел. Шолохов – это лошади, поля, жаворонки, ему даже крыша над головой была не нужна. И вот Солженицын – это всё-таки истинный контрреволюционер, подрывник и ментор. Он одновременно Столыпин, Милюков, Пуришкевич, Троцкий... В его фигуре по отсекам можно увидать их всех.
Что предлагал Солженицын? Он всегда был супротивник. Он говорил, что советы, коммунисты построили не то. Что надо вернуться в земство, а это значит — вернуться В НЕРАВЕНСТВО. Он постоянно сваливался в колею политики. И не всегда удачно.
У меня никогда не возникало мысли прочитать своему ребенку в детстве хоть бы страницу из Солженицына. Я даже Чехова и Бунина охотно дочке читал, но не Солженицына. У Солженицына проза вся крепко пригнанная, как патроны в патронташе – четко по калибру. Он словесность использовал как популяризатор исторических переломных событий, как страстный и увлекающийся исследователь, и, наконец, как теоретик-переустроитель существующего мирового порядка.
Ему удобней было работать не с устным, поскольку монотонен, а с письменным словом. Когда говорят «писатель Солженицын», то непременно добавят – политический, общественный деятель. Некоторые утверждают даже, что он победил СССР. Я согласен, он что-то подкапывал, разрушал, громил… Но потом-то он приехал и заявил, что ельцинское правление – это мерзость.
Еврейскую тему в исследовании «Двести лет вместе» он прошел очень аккуратно, словно с миноискателем. Если бы он там наделал ошибок, то евреи бы по всему миру подняли хай и гвалт. В этой книге Солженицын горевал о «повышенном участии евреев в русской революции 1917 года». Вот эта фраза на все времена!
В 1994 г. я был в переполненном БКЗ на его встрече с красноярцами. Смотрел на него с недоверием, с интересом. Чувствовался его нажим и наступательность. Часто он терял рисовку, заводился, отвечал на вопросы, искренне сердился. Я видел, что это человек русский, со своими страстями. После встречи я позвонил Проханову и сказал, что Солженицын – настоящий волк, он не травоядное, а истинный хищник.
Место Солженицына в нашей истории никем и никогда не будет занято. Пусть уходит на Суд Божий. А мы станем изучать его опыт, спорить либо соглашаться с ним, но чаще спорить.
К великой жалости, Солженицын, подобно Сахарову и Ростроповичу, понанёс немало мусора на могилу СССР. Успокоим его уходящую душу: ВЕТЕР ИСТОРИИ БЕЗЖАЛОСТНО РАЗВЕЕТ ВСЁ НАНОСНОЕ.
(Из ответа на вопросы Павла КЛАЧКОВА, обозревателя газеты «Наш Красноярский край»).